Спасение в правде
С Сахибом Алекперовым заочно я знакомлюсь задолго до нашей первой встречи.
Знаю, что это не типичный первый секретарь, не человек «круга». На комсомольский олимп он взошел сам, без помощи бережно подталкивающих его вельможных рук. Говорили, что скромен в общении и быту, интеллигентен. Что во время самых тяжелых для нашей общественной нравственности испытаний, когда вспыхнуло страшное пламя национальной розни в Сумгаите, Сахиб Алекперов вел себя в высшей степени достойно. Причем делал это не за закрытыми дверями у себя в кабинете первого секретаря ЦК комсомола Азербайджана, а на улицах города — пошел в «толпу», стал говорить с людьми так, как отвыкли многие высокопоставленные чиновники, — нормальным человеческим языком, убеждал остановиться, одуматься.
...Мы встретились в первый раз в Москве, летом, в канун VIII пленума ЦК ВЛКСМ, за вроде бы обтекаемой повесткой дня которого — «О положении в ВЛКСМ и текущем моменте» — скрывалось множество животрепещущих, больных, неотложных проблем.
Вторая наша встреча произошла осенью уже в Баку, накануне сессии Верховного Совета Азербайджана. Только что произошла трагедия в Агдаме, так противоречиво освещаемая центральной и местной прессой. Кипели страсти вокруг Нагорного Карабаха. Бастовали и митинговали люди. Правительство пыталось договориться с лидерами Народного фронта, чтобы нормализовать работу железнодорожного транспорта, идущего в Армению. В воздухе витало забытое нами со времен войны слово «блокада».
Беседу с Алекперовым я начала с вопроса: что же в эти дни он считает для себя как первого секретаря ЦК комсомола республики самым главным? В чем видит основную проблему дня?
Ответ, казалось, витал в воздухе, поскольку в умах и на языках у всех была национальная проблема. Но Алекперов ответил совершенно неожиданно:
— Главным считаю решение социально-экономических проблем. И прежде всего проблемы молодежной безработицы.
Только невежественные или очень легкомысленные люди (к сожалению, к ним можно отнести и некоторых журналистов) либо просто провокаторы считают, что столь обострившийся национальный вопрос можно решить в одночасье.
Мы должны думать, как воспитать новое поколение в духе подлинного интернационализма, наших детей и внуков, чтобы они не знали, что такое национальные конфликты.
Национализм, по-моему,— это последнее пристанище подонков. Как отец двоих сыновей, как человек, работающий с молодежью, я считаю, что самое страшное в тех крайних проявлениях национализма, которые мы наблюдаем не только здесь, на Кавказе, в наших республиках, но и, увы, по всей стране,— это то, что в конфликты эти вовлечены дети. Дети, видящие несдержанность, некорректность, да и просто бесчинства взрослых. Дети, идущие с родителями на националистические митинги, выслушивающие то, что трудно порою осмыслить даже взрослому человеку. Каково ориентироваться в этих условиях подростку? Как разобраться, к какому берегу пристать?
Прибавьте сюда множество трудно и медленно решаемых социально-экономических проблем. Одна из острейших — проблема трудоустройства. Как в условиях массовой молодежной безработицы (да и вообще безработицы) в республике ждать, что стрессы сами собой улягутся, все успокоятся и займутся делом? Но беда-то как раз в том, что заняться нечем.
Вот всего лишь несколько красноречивых цифр, не требующих комментария. Сегодня нам в республике дополнительно нужны более полумиллиона рабочих мест. У нас не имеют работы 104 тысячи комсомольцев. Есть и значительный процент работающих временно, частично занятых в сельском хозяйстве весной и летом.
Бытуют еще стойкие стереотипы о «в высшей степени зажиточных кавказских людях». Но это не более чем мифы. В ряде районов у нас средняя зарплата трудящихся составляет от 60 до 70 рублей в месяц, в то время как статистика считает прожиточным минимумом на сегодняшний день 75 рублей в месяц. Значит, люди эти находятся как бы за чертой бедности. Здесь можно задуматься и о реальных взносах в «комсомольскую казну», и о наших финансовых вопросах, о дотациях.
Получив более миллиарда тонн высококачественной нефти, во многом послужившей основой для индустриализации страны и пополнения ее валютных запасов, союзные министерства и ведомства взамен оставили покрытую метровым слоем мазута землю Апшеронского полуострова, загрязненное Каспийское море с погубленной фауной. И никто не подумал о создании рабочих мест, о развитии инфраструктуры, о решении наших социальных проблем.
Мы — одна из богатейших республик — имеем массовую безработицу. Можно ли назвать это нормальным?
Я — реалист. И считаю такое положение трагическим. Азербайджан из года в год вносил во всесоюзную копилку нефть, хлопок, виноград, овощи, фрукты и многое другое. Значительно больше, чем получал. А проблем наших как будто бы не видели. Или старались не замечать. И все мы молчали. Несколько лет назад привести такие вот реальные цифры было для руководителя равносильно политическому самоубийству. Кто бы добровольно и сознательно пошел на это?
Правды боялись как огня...
Да, Алекперов реалист. Но может ли вообще сегодняшний политик, государственный деятель не быть реалистом? Может ли он невольно, а тем более сознательно, искажать факты, намеренно преуменьшая масштабы экономических, политических, нравственных трудностей? Есть ли вообще что-нибудь более опасное, чем погружение умов в социальную эйфорию? Чем бездумное насаждение всеобщего социального оптимизма?
Пускаясь в какое-либо крупное предприятие, западные бизнесмены всегда учитывают не только предполагаемую прибыль, но и возможный ущерб. Как это верно! Но Запад, как известно, нам не указ. И мы, совершив множество страшных ошибок, не только не желаем расплачиваться за них, но и до сих пор не желаем их признать. И как неизбежная расплата за это — трагическая экологическая ситуация во многих регионах страны; на севере и на юге. Гибель Арала, обмеление и загрязнение сотен рек, изнасилованная и брошенная земля Апшерона... С какой горечью говорит Сахиб об экологических болях своей республики:
— Мы плохие хозяева. Наша земля рождает уникальные плоды — шафран, миндаль, оливки, дарит нам газ и нефть, все это можно обратить в валюту и решить десятки социальных проблем. Мы же продолжаем загонять природу в тупик, не думая о последствиях. Каспий раньше давал нашей стране 90 процентов осетровых рыб. Что стало теперь? Раньше по решению Бакинской городской думы все танкеры, которые вывозили у нас нефть, привозили с собой землю, чтобы восстанавливалась почва. Что сейчас с нашей землей? Вот мертвая промышленная зона — Сумгаит. Здесь множество промышленных предприятий — среди них цветной, черной металлургии, и как тяжело болеют живущие здесь люди! Как страдает отравленная гербицидами земля! Мы никогда не учитывали общественное мнение, десятилетиями не слушали ученых. И вот итог.
Другой пример. Невежество наших экономических органов порой обескураживает. Выращиваемый в нашей республике хлопок отправляется в другие регионы, куда затем для его обработки со стороны завозят рабочие руки. И это в то время, когда в Азербайджане нам не хватает сотен тысяч рабочих мест! Как же можно было так планировать? Сегодня разработана и начинает осуществляться программа социально-экономического обновления республики. Она принесет желаемые перемены, но как скоро?
Мы все еще забываем о реальном «маленьком человеке», труженике, который и есть мера всех вещей.
Не случайно так глубоко бывает непонимание между массами и руководителями. Мы отвыкли, разучились, особенно в национальных республиках, нормально разговаривать с людьми.
Начальство так долго решало все единолично, просто нажимая кнопки, что годами не испытывало потребности в диалоге с массами. Прежней административно-бюрократической системе народ был неинтересен, не нужна была обратная связь. Лидеры Народного фронта идут в народ, потому они и популярны. А многие комсомольские и партийные работники сидят в кабинетах.
По-моему, умный политик не должен ждать, когда начнется забастовка, наносящая миллионный ущерб не только твоей республике, но и всей стране. Он должен ее предвидеть и предупредить, никогда не доводя ситуацию до крайности. Это касается всего — национальных проблем, экономических, нравственных. Но для этого нужно уметь видеть за проблемой реального человека. Задумываться о том, как сделать его счастливым, помочь создать хорошую семью, вырастить здоровыми детей.
Кстати, о семье. С ней у нас тоже далеко не все благополучно. Ежегодно десятки тысяч молодых мужчин уезжают из Азербайджана в поисках работы (республика у нас «молодая» — две трети населения люди в возрасте до тридцати лет). Это «отходничество» порождает большие демографические сложности. Многие девушки знают, что у них практически нет шансов создать семью. Мы не можем и не должны терпеть такое положение.
Истоки мировоззрения человека, так или иначе, нужно искать в его биографии. В родительской семье, дающей мировоззренческие и поведенческие модели жизни. Сахиб Алекперов вырос в простой и трудолюбивой семье, где было пятеро детей. А достаток у отца — сельского учителя — отнюдь не велик. В пятнадцать лет Сахиб приехал в Баку, поступил в институт. В двадцать, получив диплом инженера и погоны лейтенанта, отправился на срочную службу.
Мечтал ли он тогда о «карьере» комсомольского лидера? Стремился ли к ней? И готов ли сейчас, на высшей ступени комсомольской работы, отказаться от своего поста, на пути к которому преодолел так много нелегкого? Смог бы все бросить, начав сначала, если бы занимаемый пост не соответствовал его убеждениям и понятиям о чести? Спрашивая об этом, прошу Алекперова не торопиться, а если посчитает нужным, то и отказаться от прямого ответа.
Но, человек много и серьезно думающий, он, конечно же, не раз уже искал ответы на эти непростые вопросы. Поэтому формулирует очень четко:
— Я никогда не хотел быть просто первым секретарем, хотя на пути к тому, что вы называете комсомольским Олимпом, восемь лет проработал в комсомоле (кстати, ни разу не был в отпуске), прошел все ступени иерархической лестницы. И никогда мне не было так тяжело, как сейчас. Работал при разных руководителях республики, никогда не боялся спорить с начальством, отстаивать свою позицию, говорить правду. Я вообще считаю, что наше спасение сейчас — только в правде. Уверен, что сила партии — в правде. Это в полной мере относится и к комсомолу.
Для очень многих «неформалов», представителей столь популярных ныне самодеятельных организаций, гласность и демократия начались как бы по «команде с земли», после XIX партконференции, когда им разрешили быть смелыми и иметь свою позицию. Но чего стоит позиция, на которую тебе дано разрешение?
Не боюсь показаться консерватором и, может быть, в глазах многих таким и являюсь, но мне представляются невозможными и недопустимыми просто с человеческой точки зрения некоторые вещи. Как, например, можно состоять и работать в комсомоле и при этом его охаивать? Как можно быть лидером той организации, которую ты презираешь и публично развенчиваешь?
Слышу выступления таких «критиков», которые между тем двумя руками держатся за комсомольский билет, и думаю: если так глубоко и принципиально твое несогласие, выйди из комсомола, найди в себе смелость. Тогда я смогу если не согласиться, то хотя бы уважать тебя.
Во многом нам не хватает элементарной порядочности. И если попали на комсомольскую работу карьеристы, случайные, непорядочные люди, дискредитировавшие высокие идеалы нашей организации, теперь наша задача — от них избавиться.
Я не боюсь упреков в ортодоксальности и «старорежимности» мышления и считаю, что комсомол нам необходим, на сегодняшний день не существует еще способной заменить его альтернативной молодежной организации. Да, должны существовать и развиваться различные молодежные организации (надо избавляться от социальной пассивности, иждивенчества) , но пусть делами они докажут свое право на существование. Пускай реально овладеют умами и сердцами молодежи.
У комсомола должна быть своя инфраструктура. У комсомольцев — свои блага и привилегии. Чтобы не только они вкладывали что-то в комсомол, но и ощущали от него отдачу.
Каким образом? Ну, может быть, в виде квартир молодым семьям, возможности посещать наиболее интересные культурные мероприятия. Над созданием такой инфраструктуры мы сейчас активно работаем. Организовали ассоциацию творческой молодежи, открыли «Молодежный театр», свои кооперативы, компьютерный центр.
Мы предполагаем в дальнейшем создавать совместные предприятия с зарубежными партнерами. И это только первые шаги.
Считаю ли я, что у комсомола есть будущее? Конечно, да! Хотя и прекрасно вижу все его деформации и недостатки.
Да, некоторые комсомольские органы действительно скомпрометировали себя, обюрократились, отошли от реальных дел, в чем-то были простым придатком партии. У нас в республике, правда, не стоит вопрос так остро, как в некоторых других регионах,— быть или не быть комсомолу. Сейчас мы выступаем за федерацию, за предоставление максимальных прав республикам, но за сохранение в комсомоле единого членства, единого билета и устава. Если мы хотим вернуть себе подлинный авторитет и обрести настоящую самостоятельность, мы должны перейти на качественно иную ступень общения с людьми. Нужна позиция. Сегодня, как никогда.
Ксения Оленева, спец. корр. «КЖ».
Баку. Январь 1990 г.